В январе 1944 года наш полк получил задание вывести из строя железнодорожный мост через реку Луга в районе города Кингисепп и тем самым нарушить перевозки противника в сторону фронта. Для выполнения задания отобрали 12 наиболее опытных экипажей.
Погода не благоприятствовала нам: низкая облачность, плохая видимость.
Шел снег, высота облаков — до 100 метров. Командир группы В. И. Раков принял решение следовать к цели парами бомбардировщиков, каждую из которых сопровождали и прикрывали по два истребителя.В районе цели высота облаков доходила до 300 метров. Шоссе внизу было забито вражескими войсками и боевой техникой. В. Раков распорядился:
— Удар нанести парами с высоты 200—300 метров с горизонтального полета! Вторым заходом нанести штурмовой удар по войскам и технике...
Враг встретил нас многослойным зенитным огнем. Стало ясно, что противовоздушную оборону железнодорожного моста гитлеровцы организовали серьезно — они понимали, какие осложнения вызвало бы разрушение этого важного объекта.
Бомбардировщики пара за парой исчезали за клубящейся черной стеной разрывов. Я с трудом удерживал свой самолет на боевом курсе, когда настала наша очередь атаковать мост: мою машину бросало из стороны в сторону от близких разрывов.
— Пошел! — крикнул штурман, и я нажал кнопку бомбосбрасывателя.
Вырвавшись «из адского круга», я вдруг увидел, как впереди вспыхнул один наш пикировщик из группы, наносившей удар по мосту перед нами, и упал в лесу...
Бой принимал все более яростный характер. Отбомбившись, наши пикировщики разворачивались на штурмовку шоссе. На бреющем полете над дорогой проносились истребители, поливая гитлеровцев пушечно-пулеметным огнем.
Повсюду взрывались и горели автомашины, тягачи, вездеходы, все больше трупов вражеских солдат оставалось лежать по обочинам шоссе. Внизу царила паника.
Я так и не знал, удалось ли нам поразить основную цель.
На аэродроме мы собрались возле бомбардировщика Ракова. На правом его крыле была оторвана часть элерона, в консоли виднелась большая дыра от попадания зенитного снаряда крупного калибра, плоскости изрешечены снарядами малокалиберной артиллерии.
В. И. Раков первым наносил бомбовый удар по злополучному мосту...
— Как слетали, Давид Данилович? — задал я коварный вопрос майору Д. Бородавко, который летал на этот раз нашим флагманским штурманом.
Бородавко был офицером штаба полка, и полеты в его обязанности не входили, но он не упускал случая заняться «живым делом», как любил выражаться...
— В общем, нормально, — ответил Бородавко. — Это, знаешь ли, лучше, чем сидеть в кабинете.
— Особенно, когда летаешь на честном слове и на одном крыле, — в тон ему продолжал я. — Когда это вашу машину изрешетили?
— На боевом курсе. Василий Иванович очень хорошо выдерживает режим полета на боевом курсе.
— У меня голова пухнет от вашего идеального режима, — вмешался в разговор начальник связи капитан Ершов. — Вам-то что: командир занят пилотированием и поиском цели, штурман, кроме своего прицела, знать ничего не желает, а мне — подсчитывать дыры в самолетах...
Это была сущая правда. В критические секунды атаки, особенно на точечные цели, когда малейшее отклонение от боевого курса грозило промахом при бомбометании, Раков не признавал никаких противозенитных маневров. Предельно осторожный и щепетильный при расчетах предстоящих операций, стремившийся предусмотреть каждую мелочь боя, исключить из него элементы риска, Василий Иванович попросту забывал о собственной жизни, когда решалась судьба боя.
Таков закон победы на войне. И в нарочито обиженном тоне капитана Ершова явственно сквозила гордость за командира и восхищение этим бесстрашным человеком.
Я вспоминаю, как однажды в 1943 году В. И. Раков летал на уничтожение тяжелой артиллерийской батареи фашистов, которая обстреливала Ленинград. Вместо заболевшего капитана Ершова он взял с собой моего стрелка-радиста Петра Спаривака.
Когда бомбардировщик Ракова лег на боевой курс и вражеские зенитки открыли по нему яростный огонь, Спаривак по привычке — так было заведено в нашем экипаже — начал докладывать о близких разрывах зенитных снарядов - чтобы командир имел возможность в случае чрезвычайной опасности произвести противозенитный маневр и сбить прицел противника. Однако В. Раков быстро оборвал стрелка:
— Прекратить разговоры!
И только отбомбившись (вражескую батарею уничтожили) и выведя самолет из пикирования, он передал Спариваку:
— Теперь можете докладывать о разрывах ...
Из воспоминаний Героя Советского Союза, полковника запаса К.Усенко
Свежие комментарии