Прорыв

 

Пятый день они выходили из окружения, и под ружьем у него осталось чуть более полусотни человек.

Нескольких несли в плащ-палатках - тех раненых, кого успели подобрать.

- Товарищ капитан, что насчет костра прикажете? - спросил подошедший сержант Ефимов. - Озябли больно уж.

Трофимов помолчал, прислушиваясь. Было тихо. Где теперь был фронт он не знал, и вел людей, полагаясь на штабную карту, надеясь что линия обороны держится, и они бродят не в глубоком тылу. Поэтому тишина его не радовала. Там, где близко фронт, такой тишины не бывает.

- Костер разводите, - распорядился он. - Черт с ним. Только подальше в лесу, чтобы с берега видно не было. И про часовых не забудьте.

Да, он прекрасно знал, что разводить огонь - это демаскировка. Но уставшим людям надо было дать согреться, заварить чай и разделить остатки сухпайка. Холод сейчас пострашнее немца.

Отряд разбил лагерь. Люди были умелые, работали без лишних слов и со знанием дела. Вскоре горели костры, звенели котелки, кто-то закурил. Трофимов работал вместе со всеми, стараясь не показывать, насколько он устал за эти долгие дни. Казалось, с того момента, как они пошли на прорыв, прошла вечность.

Он выпил чаю. Съел несколько сухарей и пару ложек пшенки. Страшно хотелось спать. О чем-то негромко переговаривались рядом бойцы. Потрескивал костер, обдавая жаром закоченевшие ноги.

- Смотри ка, товарищ капитан уснул, - услышал он сквозь дрёму чей то голос.

Он хотел возразить, сказать, что не спит, но сил не было. Волной накатывала усталость. И вот уже снилось что-то знакомое, родное и ускользающее. Снилась сестра, проселочная дорога и почему-то потерянный им в третьем классе игрушечный конь…

Проснулся он от знакомого, наводящего дрожь шума самолетов. Они промчались над рекой как хищные птицы. Немецкие "мессеры", спешащие на охоту. Уже рассвело. Тишины больше не было. Вдали громыхало и рвалось, шел бой.

Трофимов дал приказ срочно собирать лагерь. 
Вот оно, - думал он возбуждено. - Наши, наконец-то наши.

- Проверить боекомплект, - приказал он. - Дождались, ребята.

Они двинулись по лесу вдоль реки, опасаясь авиации. Ноябрьский снег был неглубоким, но идти все равно было тяжело. Шум боя становился ближе.

Трофимов не сбавлял темпа. Нужно было во что бы тот ни стало прорваться к своим.

Они вышли к окраине леса и их глазам открылось чистое поле, почти без снега. Вдали, пересекая небольшой редкий лесок тянулись немецкие позиции. В небе шла воздушная дуэль. Это была атака советских войск. Трофимов осмотрелся и приказал.

- Значит так, передвигаемся тихо, пока не заметят - огонь не открывать. Подберемся поближе и ударим с тыла.

- Открытка с сюрпризом, - с угрюмой усмешкой проговорил сержант Ефимов.

- Вперед, - скомандовал он.

Отряд двинулся по полю, пригибаясь, не отводя взгляда от цели. Заметили их метрах в трехстах. Застрочили автоматные очереди, кто-то упал.

- В землю не зарываться, вперед, вперед, ураааа! - закричал Трофимов.

- Ураааа, - поднялся многоголосый крик его бойцов.

Он слышал, как с другой стороны их поддержали наступающие. Ураааа, - неслось над полем.

Они достигли окопов. Завязалась рукопашная. Страшная, звериная битва. Все смешалось в жутком хаосе. Били, кололи, душили, стреляли. Вскоре все было кончено.

- Прорвались…, - проговорил Трофимов и оглянулся. Его пошатывало.

Среди лиц солдат он искал своих. Сколько их, выживших?

- Товарищ капитан, вам бы прилечь, - проговорил подошедший Ефимов. - Ранило вас.

- Где знамя?

- При нас знамя, при нас.

- Ступай на доклад, - проговорил Трофимов и потерял сознание.