Дед Григорий проснулся от какого-то дребезжания. Спросонья вначале не понял, потом сообразил, что это дверной звонок. «Давно пора заменить, все руки не доходят, - беззлобно заворчал дед, отпирая дверь, - что-то Зинаида рано вернулась, говорила, два дня пробудет у подруги в деревне». Распахнул дверь, а там нежданные гости… его дети стоят.
Два сына и дочь.Старший сын Андрей, средний Антон и дочь Марина. Дед Григорий глянул на них исподлобья и неприветливо произнес:
- Ну, здравствуйте, дети дорогие. С чем пожаловали? Пятнадцать лет назад, вроде все обсудили, разделили, так сказать у меня с вами полный развод. За мной никаких недоимок, долгов нет. Чего надо?
- Здравствуй, отец, - густым басом загудел Андрей, - мы не собачится к тебе пришли. Разговор есть серьезный. Пустишь в дом, нет? Или так на пороге и будем стоять?
- Что за надобность такая спозаранку людей будить? Ну, чего такое?
- У матери инсульт. Парализовало ее, - всхлипнула Марина.
Григорий закрыл глаза. Новость сразила его. Он и представить не мог неподвижную Варвару.
- Заходите, - хмуро пригласил дед детей, провел на кухню, пододвинул табуретки гостям, те не торопясь уселись.
- Давно это случилось? – спросил отец.
- Полгода назад, - суетливо ответил средний сын Антон.
- Н-да, посетил Господь Варвару, жалко ее. А от меня чего хотите?
Дети, несмотря на солидный возраст, как-то неловко замялись и стали локтями подталкивать друг друга, мол, давай ты скажи. Григорий не торопил их, сидел, ждал, кто первый решиться сказать.
- В общем, отец, дело такое, - прогудел Андрей, - мы просим тебя вернуться обратно.
- Куда… обратно? – тихо переспросил Григорий.
- Ну, это… обратно… к нам домой, ты к маме вернулся бы, - совсем скомкал тему разговора Андрей и все же сопя, закончил мысль, - присмотрел бы за ней.
- А вы… что же, дети дорогие сами не можете до матери доглядеть? – с обидной иронией спросил дед, - на стороне сиделку ищите?
- Ну чего сразу в бутылку лезешь, отец? Выслушай вначале. Ко мне нельзя, жена сразу сказала, что за нашей мамкой смотреть не желает, и так дел по горло, не успевает она.
- Я тоже не могу, - поддакнул Антон, - живу на Севере, климат ей не подходит. Больше месяца не протянет, мне так врач сказал.
- Ну, а ты… Марина, - повернулся к дочери дед, - тебе уж сам Бог велел о мамке заботиться, ты ж любимицей была.
Марина под взглядом отца заерзала, щеки заалели, затем сварливо сказала:
- Ну и что, была любимицей? Я вообще занятая, работаю, дом сыну строим, на следующий год жениться решил, уж невеста есть. Дочь учиться. Не знаешь, как извернуться, тут еще мамкой руки вязать. И не смотрите на меня так, она и вам не чужая, - это она братьям адресовала.
- Вот видишь, отец, какая ситуация сложилась? Сиделку нанимали, так она неделю не выдержала мамкиного характера. Сам знаешь, какой нрав у нее. В дом престарелых… совестно отдавать.
- Так она говорить может? – спросил Григорий, - язык не отнялся?
- Может, может, - зачастил Антон, - еще как может.
- Одна надежда на тебя, отец. Ты еще крепок, по скрипишь. А деньгами мы вас обеспечим. Да и у тебя пенсия хорошая.
- Моя пенсия, это моя пенсия, - отчужденно сказал дед, - вам до нее дела нет. Вот смотрю я на вас детки и думаю, в Варвару характерами пошли. Ее воспитание. Лишь бы вам хорошо было. Вот мне сейчас… отец, отец, а что ж вы пятнадцать лет назад об этом не помнили, когда метлой выметали меня из дома, а?
- Так вы же разводились, не мы, - буркнул Андрей.
- А кто громче всех кричал, «Развод, развод» не ты ли, старшенький ты мой? Не ты ли Антон мне в спину толкал, выпроваживая со двора, а ты, Марина, вещи мои на улицу выставила? Мать ваша только с крыльца кричала, да командовала вами. Пятнадцать лет глаз не казали, хоть бы открытку на день рождения послали. Сколько писем переслал вам. Ни звука. Теперь вспомнили обо мне?
Дети пристыжено молчали опустив головы. Запал у Григория кончился. Установилась тяжелая, вязкая тишина. Только муха жужжала, стукаясь об оконное стекло.
- Что врачи говорят? – нарушил затянувшуюся паузу дед.
- Долго не протянет, сердце слабое, – ответил Андрей. Остальные дети зашевелились, подняли головы. Григорий смотрел в окно.
- Идите домой, ведь не один я. Сошелся с Зинаидой. Вы ее не знаете. Если что позвоню. Идите, вдруг Зинаида вас застанет.
- Конкретно скажи, да или нет? – спросил Андрей.
- Пойдем, пойдем, - заторопила проницательная Марина, она женским чутьем поняла, отец решится, только нужно ему созреть. Она схватила братьев за рукава и потянула в сторону дверей.
- Нет, я таки не понял, он согласен или нам сиделку искать? – уже на пороге упирался непонятливый старший брат. Антон уже сообразил и с улыбкой разъяснил:
- Да согласится отец, только нам показать не хочет, и дозреть ему надо до окончательного решения.
- А не передумает? – в сомнении спросил Андрей.
- Нет, не передумает, он все еще любит нашу мамку. Ну, кто была права, когда предложила к отцу обратиться? А-а, то-то же. Мужскую психологию только женщины знают. Ну, слава Богу, все решилось.
- Что-то сомневаюсь, - нерешительно протянул Андрей.
- Да все нормально будет. Проблема исчерпалась, а то завтра самолет. Что делать будем? - спросил Антон.
- Поехали к мамке, там ждать отца будем, он завтра же приедет, вот увидите.
И они гурьбой пошли по улице. Один Андрей отстал, все качал головой.
Григорий сидел на кухне погрузившись в воспоминания. Задумчиво барабанил пальцами по столу. А он и вправду продолжал любить Варвару, хоть и прошло почти пятьдесят лет, как поженились… страшно сказать в каком году. Варвара не сказать, чтоб красавицей была, но запала ему в сердце. Долго не давалась она Григорию. Сколько звал ее замуж, - нет и все. Он даже от огорчения уехал в город работать, чтоб сердце не ранить лишний раз. Полгода проработал, вернулся, тянет деревня душу его и все. Без надежды пошел в первый вечер под ее окошки. К его удивлению и радости сама выскочила навстречу. Да так защебетала с ним, будто муж вернулся. Григорий и поплыл. Наутро велел матери сватов засылать к родителям Варвары. Мать с отцом хотят что-то сказать, а сын не слушает их. Свадьбу сыграли под тайные слезы матери, да отец хмурился. Чуяли видно, что не в радость будет эта женитьба. А зажили вдруг хорошо. Варвара оказалась хозяйственной, но строптивой. Григорий тоже не промах, не поддавался. В дому все было строго только по его слову. Дети пошли. Троих народили. Григорий хотел до пяти довести, да что-то Бог не стал давать детей. Варвара ходила яловой, только нет-нет, да в больницу ходила. А зачем неведомо. По-бабьи ходила проверяться говорила она. Детей подняли, отучили, сыновья женились, разлетелись кто куда. Отец им помог квартиры купить, обстановку кое-какую обновил. Марину вот, замуж удачно отдали, семья богатая попалась. Пришла невесткой на все готовое. Григорий, чтоб лицом в грязь не ударить, хорошее приданное приготовил дочери. Чего только не было. Шкаф, холодильник, телевизор цветной, наборы посуды, постельных принадлежностей, мать там пуховые подушки, одеяла приготовила. Ну, в общем, не стыдно было. Все отшумело, отгремело. В доме пусто стало. Тут Варвара круто характер изменила. Все поперек стала делать. Григорий ей слово, она десять. Ворчать, пилить стала без конца. Он не поймет в чем дело. Какая муха укусила? Но и он был характером железный. Нашла коса на камень. Дети приезжают, он им рассказывает, какой стало жизнь в дому, те молчат, отворачиваются, или переводят разговор на другую тему, смотрят как-то отчужденно. Один раз Варвара до того довела, что сгоряча дал ей вожжами поперек спины, та в милицию, участковый протокол составил. Как не крути, житья не стало. Как-то дети разом приехали и почему-то одни без внуков. После обеда, что прошел в тягостной тишине, расселись в зале. Андрей первый повел речь, что так продолжаться не может, что мать хочет развестись, и он поддерживает ее решение. Антон и Марина согласно кивнули головами. Варвара сидела каменной, ни звука. Григорий налился темным гневом. Стал выговаривать детям, упрекать, те ни слова в ответ. Наконец Варвара разлепила губы:
- Как хочешь Григорий, а с тобой больше жить не буду. Теперь ступай со двора. Вещи твои я уже сложила. Марина вон там... за комодом, отнеси во двор или на улицу выставь. А вы, сынки, проводите отца до калитки. Нечего ему тут делать.
Григорий попытался возразить, да куда одному против четверых, мать во всеуслышание кричала о его грехах. Сыны выволокли отца за калитку, а там и вещи уже стоят. Затворили ворота. Григорий постоял, слезами умылся, поднял чемодан и уехал в город. Там устроился на работу, дали общежитие. Поселился. Вначале надеялся, что Варвара образумится, но нет, через месяц пришла бумага из ЗАГСА с приглашением ознакомиться с заявлением о разводе. Поехал, подписал все бумаги. Дом полностью оставил жене, судиться не стал. Вскорости вышел на пенсию. Познакомился с Зинаидой, бездетной вдовой. И потекла его жизнь. Григорий все никак не мог забыть, ни детей, ни Варвару, ни прожитых лет. Тайком от Зины писал письма ей, посылал открытки детям. В ответ глухое молчание. Так прошло пятнадцать лет. Теперь вот, пожалуйста, явились. О-хо-хо, что же делать? – думал Григорий, как услышал, как вошла Зина. Она сняла куртку, прошла на кухню:
- Ты чего сидишь такой, чай даже не пил. Случилось что?
- Потом расскажу, - поднялся дед, разжег газ, поставил чайник. Потом Зина накрыла стол, уставила его гостинцами из деревни. Чай пили под неустанный говор Зины, она все новости выкладывала Григорию. Наконец-то он решился, рассказал о визите детей и о несчастье бывшей жены и предложении присмотреть за ней. Зина замерла и с трудом спросила:
- Ну и что же ты решил? – а у самой сердце сжалось.
- Извини Зина, решил я поехать к Варваре, - ответил Григорий, не глядя ей в глаза.
- После того, что с тобой сделали, ты простил их? – горестно шмыгнула Зина.
- Простить может, не простил, но последний долг выполню. Как сказано в Писании: «И в беде и горести быть до конца». Все-таки жена первая... Богом данная.
- А я, как же я? Я с кем останусь? Да и разведенные вы давно.
- Знаю, а сердце все равно болит. Присмотрю за ней, до смертного часа, врачи говорят недолго осталось. Детям она не нужна. Вот чемодан соберу и поеду. Прости меня Зинаида.
Зина заплакала. Григорий сложил вещи, вышел за калитку, Зина проводила его и напоследок сказала:
- Как похоронишь ее, приезжай, ждать буду, если сама не помру.
- Обещаю, приеду, покуда Господь моим грехам терпит.
Обнялись старики на прощание, и Григорий зашагал по улице в сторону автобусной остановки. Когда вернется, никто не знает, только Зинаида будет ждать его прислушиваясь к каждому стуку.
Свежие комментарии