Арбат: "Нюрку подозревали в том, что она ворует у соседей еду"

 

В нашей коммуналке на Арбате, 44, было 9 комнат. В каждой по 5-6 человек. И на всю эту ораву одна большая кухня с двумя плитами и двумя раковинами. Готовили по очереди, по графику. Можете себе представить, какие там были толкучка и ругань.
В длинном коридоре было тесно: вечно кто-нибудь чистил обувь, звонил по телефону, шёл из кухни в комнату с полными кастрюлями.

Соседи постоянно натыкались друг на друга. Так и я однажды споткнулся о сундук и облил нюркино крепдешиновое платье молоком. "У, ублюдок", - прошипела Нюрка, - тебя вместе с твоей матерью в нашу деревню надо загнать, чтобы вы узнали почём фунт лиха, а то тут у себя в Москве зажрались!" Тогда я не понял смысла этих слов, но по шипящей интонации догадался, что она меня обидела.

Я действительно не знаю, кто мой отец. По слухам, им был красавец хохол Ярошенко из соседнего двора. По другим неточным сведениям, это пленный немец со стройки на Смоленской площади. Несмотря на отсутствие отца, я не ощущал себя безотцовщиной, потому что был окружён любовью и заботой.

 

Нюрка умудрялась произносить звонкие согласные глухо, шипя как змея. Она была самая вредная баба в нашей квартире. Её подозревали в том, что она воровала у соседей на кухне еду. А ещё поговаривали, что она плюёт в чужие кастрюли. В соседней комнате жила Нюркина подружка и землячка Танька. Она, как и Нюрка, вышла замуж за московского парня. Когда её муж Василий напивался, Татьяна колошматила и его, и его мать. Она хватала старуху-свекровь за волосы, валила на пол и тащила за собой по длинному коридору, приговаривая: "Нарожала пьяни!" Часа через два или три, остыв от злобы и устыдившись, Татьяна демонстративно падала перед свекровью на колени, и, целуя ей ноги, просила прощения.
Считается, что бедность и трудности объединяют и делают людей добрее. Мне кажется, это миф. По крайней мере, в нашем доме ругань и драки были обычным делом. Добрее и ласковее коммуналка никого так и не сделала.