Когда Родина напомнила мне о долге перед нею, я был уверен, что, исполнив его, вернусь домой в мае. Именно в мае, как раз к цветению каштанов у нас в деревне. И все время службы при мысли о дембеле перед глазами вставала картина маслом: раннее утро, под «Прощание славянки» на вокзале я схожу с московского поезда; может быть, спотыкаюсь от избытка чувств и становлюсь коленями на асфальт, а впереди в сквере, который начинается сразу за привокзальной площадью, ярко горят белые свечи каштанов.
И это при том, что в сквере растут только липы. Ну вот да, такие эротические фантазии были во время службы: свечи каштанов и «Прощание славянки».Понятное дело, что все случилось не в мае и никакими цветущими каштанами тогда не пахло. Даже липы в сквере давно отцвели, а в воздухе витала осень.
А что вы хотели?
Когда проводница купейного вагона протёрла ветошкой поручни и разрешила понаехавшим из Москвы выйти на перрон, на дворе было раннее утро первого сентября.
Прикиньте, как быстро добрался домой с места службы! Только двадцать девятого августа в четыре вечера по Владику в штабе дивизии подводных лодок получил на руки проездные документы, а первого сентября уже был в двух шагах от родного порога.
Мог бы, конечно, и быстрее домчать на попутных электричках. Но перестраховался и поехал из Москвы прямым поездом - в дембельской форме лишний раз не хотелось попадаться патрулям на глаза при пересадках.
Первое сентября, сами понимаете, день особый. Кто сам идёт в последний класс, кого ведут за руку в первый. Букеты цветов и ожидание встречи с теми, кого не видел все лето. А еще белые передники и отутюженные брюки. Плюс ощущение праздника в пронизанном солнцем воздухе. Пусть и со слезами на глазах у некоторых.
И я весь такой пафосный в морской форме почти лечу над землёй с одного конца нашей деревни на другой.
Праздничный, мечтательный и расслабленный.
Как профессор Плейшнер на Цветочной улице у Штирлица.
Результатом такой расслабленности и стало то, что у родного подъезда на меня налетели и едва не сбили с ног.
Когда я пришел в себя, то понял, что это дело рук, вернее - тела девчонки из соседской квартиры, которая очень спешила в школу. Первое сентября и все такое прочее… За время моих морей и океанов соседская девчонка рассталась с подростковой угловатостью, нарастила округлости в положенных местах, научилась красить лицо и даже вежливо извиняться.
Я тоже извинился и мы двинулись каждый своим путём.
И вот много лет спустя сидим мы с женой на завалинке и лузгаем семАчки, убивая время в ожидании такси, которое должно доставить нас на крестины. Жену в качестве крестной матери, а меня так, для массовки.
И приходит мне за семАчками в голову одна мысль. Ну да, как ни странно, бывает и такое.
- Слушай, жена, - говорю я. – А ты не знаешь, почему Нэлька тебя со мной не познакомила, еще когда вы вместе учились в Плешке? Я ведь в то голодное время постоянно привозил ей еду из дома... Да и потом не забывал с днюхами и восьмыми мартами поздравлять, когда Нэлька начала после института прилично зарабатывать.
- Ты у Нэльки в те годы был запасным аэродромом, - равнодушно сказала жена.
- Чо? – не понял я. – Каким аэродромом?
- Запасным. Она все десять лет после школы планировала выйти за тебя замуж.
- Нэлька? За меня?
- Ну да, - ответила жена.
- А мы точно говорим об одном человеке? О той Нэльке, ребенка которой мы сегодня собираемся крестить?
- О ней самой.
- Я и Нэлька! - прикинул я в уме и ужаснулся. – Какое неожиданное сочетание кислого с пресным... А чем я ей так сильно приглянулся, что она включила меня в свои планы на жизнь?
- По ее словам первого сентября восемьдесят девятого года вы столкнулись у подъезда. Именно тогда Нэлька и решила, что ты ей подходишь.
- Как-то сомнительно…
- Молодой мореман, красивый, загорелый, при форме и медалях, с черным кожаным дипломатом в руке, - буркнула жена. – Я, например, не жужжу, что мне досталась более потрепанная версия тебя. И она бы не жужжала при необходимости.
- Нэлька - бухгалтер с детства. Она влюбиться, как ты, не может по определению, - заметил я. - Вон, даже ребенка, наверно, от пробирки прижила... И зубы у нее раньше были страшные.
Жена посмотрела на меня так, как смотрят жены на своих умственно неполноценных мужей, и сказала:
- Когда вы столкнулись, у тебя открылся дипломат забитый шоколадом и банками с красной икрой. Но без дембельского альбома. Нэлька при виде всего этого богатства посчитала, что раз ты из армии…
- С подводной лодки, - поправил я.
-… вернулся не с пустыми руками, то на гражданке уж точно сумеешь развернуться. Особенно под надлежащим руководством в ее лице. Какой-нибудь прибыльный купи-продайный кооператив замутить ты точно мог. Или ООО, которое лепит мороженное из манки. А потом… потом Нэлька посчитала, что твоя посадочная полоса стала для нее слишком коротка, и она сразу тебя вычеркнула из своих стратегических планов.
Свежие комментарии